Предисловие

Проведя изрядное количество дней на этой Земле, наблюдая за разумными существами, ее населяющими, я иногда задавался вопросами, вызванными их поведением в обычной жизни и в неординарных ситуациях. Нередко поступки людей вызывали мое неприятие. Они были направлены на достижение каких-либо личных преимуществ путем обмана или действий, не соответствующих декларируемым критериям добра и справедливости.

Моя реакция на такое поведение сначала ограничивалась осуждением, иногда переходящим в возмущение. Но, постепенно, размышления на эту тему привели меня к пониманию того, что основную причину следует искать не в особой порочности отдельных людей, а в самой природе человека, побуждающей его действовать определенным образом в определенных обстоятельствах.

Размышления в этом направлении оказались гораздо более плодотворными, чем внутренний и внешний эмоциональный протест, они увели меня достаточно далеко от первоначальной темы, но позволили, двигаясь от общего к частному, не только объяснить себе причины «плохого» поведения людей, но и попытаться осмыслить другие вопросы нашего существования в мире, который мы стремимся постичь.

Некоторые результаты этих размышлений изложены здесь.

Но перед тем как перейти к ним, несколько важных замечаний.

В литературе встречаются различные определения используемых мной терминов. Какой смысл вкладываю я при их употреблении будет понятно из предлагаемых описаний или прямо сформулированных дефиниций.

При этом хочу сразу провести черту между приданием какому-либо термину того или иного смысла и дискуссией о том, какой смысл этого термина является «правильным».

«Правильным» является любое определение термина, которое хочет ему дать тот, кто его использует. Но если термин употребляется в обсуждении или дискуссии, то стороны такого обсуждения должны заранее договориться о том, какой смысл они будут в него вкладывать.

(Позже, в соответствующем разделе, этому вопросу будет уделено достаточное внимание, так как использование неопределенных или недостаточно определенных терминов является одним из распространенных способов побуждения людей к совершению выгодных для применяющего этот способ поступков.)

Так сразу поясню, что буду употреблять в отношении какого-либо объекта термин «существует», если этот объект воспринимался моими органами чувств непосредственно или опосредованно (через вспомогательные средства), а также, если имеется достоверная информация о таком его восприятии другими людьми (у которых не нарушены органы чувств и способность к обработке и передаче информации), и они сумели описать его через известные мне образы.

При этом слово «объект» я буду использовать как общее наименование всего того, что может являться предметом рассмотрения и анализа.

Я также буду различать реально существующие объекты, иногда для краткости называя их экзисты, и объекты, являющиеся только плодом нашей мыслительной деятельности, называя их фикциями.

Любое рассуждение прочно связано с тем инструментарием, которым владеет рассуждающий. И это, в первую очередь, известные ему практики и язык, которым он пользуется. Я также вынужден в некоторых вопросах исходить из знакомых мне российских реалий и особенностей русского языка. Это не значит, что нижеизложенное относится только к российской специфике, напротив, я стремился к максимальной универсальности своих выводов. Однако, например, некоторые размышления, относящиеся к терминам и понятиям, возможно, вызваны их особенным использованием именно в русском языке.

Ну и еще вот о чем.

При попытке описать закономерности нашего мира, неизбежно возникает вопрос: а что есть этот самый мир — некая, не зависящая от человека сущность, которую мы в силу наших способностей постигаем, или мир — это только то, что мы способны постичь с помощью наших возможностей?

Но, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выйти за их пределы, ибо любое суждение по этому поводу будет все равно плодом нашего собственного сознания, то есть наших возможностей, которые, увы, ограниченны.

Человек, постигая мир, непрерывно задает вопросы: почему? зачем? где? когда? которые сами по себе плод нашего сознания, ведь убежденность в том, что у всего есть причина, момент начала, место в единственно доступном человеку трехмерном пространстве, это не что иное, как принятые нами постулаты, основанные исключительно на нашем опыте. Но, как бы ни льстила нашему самолюбию вера в абсолютную истинность этих постулатов, уже самим этим отношением к ним мы описываем пределы того мира, который способны воспринимать и познавать. Отрицание возможности иных форм (правил), отличных от тех, которые мы принимаем, как незыблемые основы нашего способа познания, было бы, по меньшей мере, самонадеянностью.

Вот и только что изложенные мои рассуждения на этот счет, тоже находятся в рамках этих постулатов и также ими ограничены, как, впрочем, и все выше и ниже написанное. Но, что поделать, я тоже человек.

Завершу эти рассуждения примиряющим выводом — наши инструменты познания пригодны для того мира, который нам доступен, равно как и наш мир — это то, что доступно нашим инструментам познания.